Георгий Данелия и другие современники Бондарчука — о фильме «Война и мир»
Съемочная группа Сергея Бондарчука работала над «Войной и миром» шесть лет, четыре серии были показаны зрителю не все подряд, а через равные промежутки времени. И в советской прессе не было единого мнения, был фильм или нет. Известна, например, критическая статья поэта Константина Симонова. Точно так же в журнале Art of Cinema фильм неожиданно неоднократно подвергался критике за медлительность и растянутость и очень мало хвалили. Сегодня, накануне показа полной версии «Войны и мира» в Москве и Санкт-Петербурге, мы восстанавливаем справедливость и публикуем цитаты разных авторов журнала и кинематографистов о фильме.
Георгий Данелия, советский и российский режиссер
«Разве я не чувствую в душе, что я часть этого огромного гармоничного целого? Разве я не чувствую, что нахожусь в этом огромном, бесчисленном множестве существ. Я составляю одно звено, один шаг от низших существ к высшим? Если я смотрю, я ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, почему я должен предполагать, что эта лестница прерывается у меня, а не ведет дальше и дальше. »
Каждый из нас в то или иное время уже читал эти слова, следовал за Пьером и Андреем на их нелегких путях в поисках истины, был свидетелем их ошибок и их открытий. Теперь эти слова звучат с экрана. И я рад услышать их снова. Как зритель, как человек, любящий Толстого, я бы скучал по ним. Видимо, понимали и создатели фильма, что без этих толстовских рассуждений, без постоянного духовного и интеллектуального поиска экранизация романа будет неполной. Из всех возможных способов работы с пленкой Сергей Бондарчук и Василий Соловьев выбрали, пожалуй, самый сложный, но, с моей точки зрения, и самый безопасный путь. Мысль Толстого пытались передать с экрана.
И это мне кажется в фильме не только самым ценным, но и абсолютно новаторским. Ведь мы обычно всячески склонны расписываться в своем уважении и любви к литературе, но в то же время иногда очень боимся этой самой литературы. Неужели мы знаем много экранизаций, где актеры вроде бы под стать героям рассказа или романа, и соблюдены все повороты сюжета, но напрочь пропадает мысль, нет того, ради чего автор создавал свой роман. Мы боимся, что зрителю будет скучно, поэтому иногда убираем из наших экранизаций все, что не имеет прямого отношения к действию. А герои литературного произведения, попав на экран, становятся меньше, теряют свое своеобразие.
Бондарчук не боялся, что зрителю будет скучно.
Создатели фильма поняли, что князь Андрей не был бы князем Андреем без этих постоянных интеллектуальных исканий, на которые он себя обрек. Пьер не был бы Пьером, если бы его лишили права размышлять над происходящими с ним событиями. Картины Отечественной войны 1805 года тщетность этой войны, которая увела солдат из родных мест, привела их на чужбину. Герои толстовского эпоса не были бы такими однозначно интересными человеческими личностями, если бы в лагерной и суматохе лагерной жизни перед самым боем не думали, подобно капитану Тушину, о жизни и смерти.
Создатели фильма это понимали. Они не отделяли философию романа от драматургии. Для Толстого философия и драматургия неразделимы.
Настойчиво и, я бы даже сказал, самоотверженно следуют мысли Толстого создатели «Войны» и «Фреда». Они не боятся показаться скучными и даже не пытаются найти живописный эквивалент многочисленным философским отступлениям романа. Мысль движет фильмом. Мысль тревожит, волнует героев. Идея не теряется в фильме. И в этом, я думаю, его настоящее новаторство.
Ну а что же герои? Ведь обычно мысль, представление о произведении все понимают примерно одинаково. Но у каждого читателя свое отношение к героям романа — во всяком случае, каждый видит их по-своему. Согласуются ли представления читателя о персонажах «Войны и мира» с тем, что мне подсказал экран? Вероятно, они во многом пересекаются. Но даже там, где этого не происходит, я в основном принимаю героев фильма.
Я, например, представлял себе Пьера немного иначе. Правда, когда я узнал, что начались съемки и Бондарчук будет играть Пьера, я не сразу привык к этому новому для меня Пьеру, как-то не до конца ему поверил. И когда я увидел фильм, я действительно принял Пьера-Бондарчука, потому что он заразителен своей человеческой искренностью, смыслом и глубиной.
Война и мир (HD) фильм 1-1 (исторический, реж. Сергей Бондарчук, 1967 г.)
Как и все, кто любит «Войну и мир», я немного испугался встречи с Наташей. Ведь эта картина — один из шедевров Толстого. Хватит ли сил и таланта у юной балерины Людмилы Савельевой, чтобы справиться с этой ролью? Этот вопрос наверняка задавали многие. На это могла ответить только сама Савельева. Фильм просто познакомил меня с поэтичной, прямой, очаровательной Наташей, которую я себе представлял. Видимо, для исполнительницы роли Наташи, как и для всей съемочной группы, сцена первого бала стала большим испытанием. Она настолько гармонична и красива в романе, что страшно было что-то испортить. Сначала возникает сомнение: не слишком ли много цвета, не восхищает ли камера Петрицкого блеском, пышностью, многолюдностью этого бала? Нет, не слишком. Ведь это бал, увиденный глазами Наташи. Вспомните Толстого:
«Все смешалось в славном шествии. При входе в первый зал равномерный гул голосов, шагов, приветствий захлестнул Наташу: свет и блеск ослепили ее еще больше».
Да, такой Наташа выглядела на своем первом балу, и юная Людмила Савельева прекрасно сыграла волнение, счастливый испуг своей героини, ее «готовность к величайшей радости и величайшей печали».
Клод Отен-Лара, французский режиссер
В этом фильме мы увидели прекрасный альбом картин, сменявших друг друга в плавном и благородном ритме, перед нами предстали очертания бессмертного литературного памятника, воздвигнутого Толстым. Ни одного замысла, который не был бы выполнен благоговением перед подлинником, ни одного жеста или движения, в котором не чувствовалось бы глубокого уважения к патриарху русской литературы.
На съемках фильма «Война и мир»
Сразу отмечу особый прием, дополняющий общее впечатление от этого монументального кинематографического полотна. Я имею в виду живописные парафразы, сопровождающие основное действие, время от времени прерывая его медленное течение образами природы, эти почти документальные иллюстрации, блестящие с операторской точки зрения и повод для комментария, подлинный текст которого мы признаем Толстым, который воспевает на языке несравненную красоту, почти романтическую любовь к природе и своей родине.
Эта техника придает работе совершенно неповторимый стиль. Кинематографистам может показаться почти глупым, что каждое произведение должно отличаться своим особым стилем съемки и композицией, но тем не менее поиск этого стиля составляет основную трудность в работе.
Нет сомнения, что именно это открытие Бондарчука придает фильму особый колорит. Благодаря ей произведение, каким мы его увидели, стало поражать своей оригинальностью.
В этом русском по духу фильме поражает также точное, тщательное воспроизведение атмосферы того времени. Мельчайшие детали соблюдены настолько строго, что возникает довольно редкое ощущение, что мы переносимся в другой мир, в другую эпоху. Нашему активному участию в этой трансформации способствует совершенная достоверность менталитета и поведения персонажей.
Безошибочный актерский состав не может не вызывать чувство удовлетворения. Старый граф Безухов и старый Болконский запечатлены на экране именно такими, какими мы их себе представляли. Наташа, созданная очаровательной актрисой, неизменно мила на протяжении всего фильма. Если мне не изменяет память, толстовская Наташа была, пожалуй, более застенчивой, более замкнутой в себе, более скрытной. Во всяком случае нельзя отрицать успех этой роли, сыгранной с изяществом и обаянием, несмотря на несколько «внешнюю» манеру, подчеркнутую непосредственность.
К этому можно добавить, что бондарчуковский Пьер Безухов верен духу толстовского Пьера, что Бондарчук использует скупые краски и явно выявляет слабость этого человека.
Но главная заслуга принадлежит режиссеру Бондарчуку. Как опытный в тонкостях своей профессии актер, он руководил артистами рукой настоящего мастера, а некоторые эпизоды вызывали заслуженные аплодисменты зрителей.
Но если говорить о драках, массовых сценах, то надо смело сказать, что их можно отнести к числу самых значительных, когда-либо показанных на экране.
Зрители обратили внимание на многие эпизоды. Но для меня бесспорно, что одна из самых захватывающих и самых успешных — сцена бала. Не только потому, что очарование Наташи раскрывается в ней с неожиданной силой, но и потому, что она очаровательна в хореографии, великолепно снятой. Это, так сказать, триумф не только режиссера, но и всей группы отличных операторов, которые образцово работали с Бондарчуком на протяжении всего этого великого фильма. Он содержит настоящий «киномомент», один из самых ярких и незабываемых моментов кино.
Именно в этой сцене особенно тесно соприкасаешься с музыкой, которую не перестаешь слушать с большим интересом на протяжении всей картины. Музыка фильма полностью сливается с чередой образов, участвует в действии и комментирует его.
Одной из особенностей фильма является то, что его исключительный масштаб ничуть не смущает. Именно эти масштабы не позволяют оценивать и судить «Войну и мир» как любой другой фильм. Это особая сфера, и нужно найти особый ключ, чтобы войти в ее тонкий, богатый нюансами, порой почти классический, строгий мир.
Я убежден, что этот фильм непременно вызовет глубокие размышления, произведет везде большое впечатление и одним своим честолюбием заслужит дальнейшую славу уже авторитетного и заслуженного советского кинематографа.
