Лев Толстой ссорился с женой, потому что оба были правы
Предлагаем нашим читателям фрагмент из книги Павла Басинского «Соня, уйди!»
БАСИНСКИЙ
Обложка книги опубликована с разрешения издательства
В этом году день рождения Л. Н. Толстого в Ясной Поляне открылся презентацией книги обозревателя "РГ" Павла Басинского, только что вышедшей в "Молодой гвардии" и уже имевшей большой успех на Московском международном кинофестивале. Книга не обычная. Это биография жены Толстого Софьи Андреевны, написанная в формате «онлайн-диалогов» с поэтессой и прозаиком из Санкт-Петербурга Екатериной Барбанягой. Два взгляда на судьбу спутницы гения — мужское и женское. Эти два взгляда иногда диаметрально противоположны. Предлагаем вниманию читателей отрывок из книги Павла Басинского «Соня, уходи!".
Павел Басинский: Прежде чем начать этот диалог, мы с Катей искали для него название. Вот оно найдено. ЖИЗНЕННОЕ РЕШЕНИЕ. Мне нравится!
Лев Николаевич Толстой — «Исповедь».
Прочитав вашу пламенную речь, я еще раз убедился в мощном воздействии дневника и воспоминаний Софьи Андреевны на современных женщин. Ведь то, что она делает с читателями своей дневниковой и мемуарной прозы, «не по правилам»! Я не понимаю, как она это делает, и это абсолютно очень круто! Но я не могу не видеть в этом манипулирования читательским сознанием. И, возможно, сила этой манипуляции именно в том, что автор не осознает, что делает.
Понимаете, это невозможно! Она знала, что ее обязательно прочтут другие. Но не потому, что она была беременна 15 раз, а потому, что она жена Толстого. Но после этого «чтения» возникает острое желание оживить Льва Николаевича, поставить его к стенке, расстрелять, снова оживить и снова расстрелять. А потом 15 раз — по количеству беременностей жены.
Что бы сделал Толстой? Стоять вечным почетным караулом возле жены во время ее рождения? Родить и прокормить себя? Должна ли она быть разрешена к творчеству? Чтобы она написала «Войну и мир», пока он борется с диареей и болями в груди?
Катя Барбаняга: Стоп-стоп-стоп! Мы сейчас никого не обвиняем, мы говорим о Софье Андреевне. Мы пытаемся разлучить этих «сиамских близнецов» — мужа и жену. Не в смысле ставить их в противоположные углы ринга, а в том, что мы ищем ценность каждого из них друг для друга и для будущих поколений.
Вы постоянно стремитесь занять крайнюю позицию. Что значит "нельзя"? Вы не можете объяснить, почему. Вы отреагировали на это классически по-мужски — начали яростно защищаться. — А что делать человеку? А Льву Николаевичу что делать?"
Второе, что вы сделали, это начали искать уязвимость в самой Софье Андреевне. Вы ее нашли — она использовала "нечестный ход", написала дневник и мемуары, которые на бессознательном уровне "вербовали" ей союзников в борьбе с мужем.
Лев Толстой 1 серия (1984)
Воспоминания и дневник Софьи Андреевны — это просто голая боль, как голый провод под напряжением. Беспощадны они и по отношению к своему автору. Она убивает себя электрическим током. Она бы первая побежала вставать грудью перед мужем, если бы кто Льва Николаевича вдруг толкнул к стене. Но в жизни она к нему "не дошла", к его жалости к ней. Что ей оставалось? Если бы она была женой простого человека, то написала бы пару писем близким друзьям — пожаловалась бы им и это сняло бы ее обиду. Но она была женой известного на весь мир гения. Когда в прессе стали появляться карикатурные «близнецы» ее образа, она встревожилась. Перед ней открылась бездна лжи о ней. И она подумала.
И я хочу у вас спросить: что было такого важного для Льва Николаевича в тот период, когда его жена вынашивала, рожала и воспитывала детей?
Павел Басинский: Толстому в этот период было важно все: жена, дети, хозяйство, писательство. Он хотел жить в универсальном мире, где все части находятся в гармонии и дополняют друг друга. Да, я ошибался, я был идеалистом. Но он действительно верил, что можно любить свою жену так же сильно, как пчел, детей и японских свиней, которых он купил за большие деньги, и они погибли, потому что свиновод их не накормил.
Вам кажется диким: одинаково любить свою жену и пчел, детей и свиней? Но это Толстой с его особым взглядом на жизнь, который нашел отражение в его прозе и сегодня восхищает весь мир.
А теперь к вашим вопросам. Посмотрите, как их разместить. «Почему, получив от жены все блага полноценной семейной жизни, Лев Николаевич не удосужился внимательно посмотреть на нее и увидеть, как она растрачивает себя в нем и детях, и дать ей какой-нибудь воздух и покой? Что было для него важно в этот период, что он проглядел момент, когда скакал на своей бедной молодой жене, как на верховой лошади? И чего он ждал от нее, уставшей и измученной, кроме истерик и сцен?"
Это не вопросы, а зачитывание приговора в конце процесса. И это результат влияния на вас дневника и воспоминаний Софьи Андреевны с ее, повторяю, невероятным талантом описания женской доли во всех смыслах этого слова.
Из ваших вопросов следует, что Толстому нет прощения! Потому что он «не докучал», «проглядел» и «погнал свою бедную молодую жену». Но о чем это? Разве он недостаточно нежен с ней? Соглашаться. Не хвалил ее каждую секунду? Соглашаться. Есть мужчины, которые психологически не способны сделать жене комплимент в «маниловском» тоне. Им кажется фальшивым, искусственным — все это сопли и слюни. С другой стороны, какие письма он ей писал! Вы сами назвали их "высшим пилотажем" в общении с женщиной. На письме мог, а вслух — нет.
Катя Барбаняга: А это Софья Андреевна! Не только жена и любовница, но и мать. Дети – это богатство будущего. Не золото и даже не культурные достижения, а дети. Зачем человечеству золото, если нет никого, кто знает его цену и умеет им пользоваться? Зачем добиваться культуры, зачем «Войну и мир», если ее никто не читает? Может ты и прав и я сейчас выгляжу как обиженная женщина. Но расскажите, какой он увидел свою жену как художницу — и что он взял из ее образа в своих произведениях.
Павел Басинский: У меня нет исчерпывающего ответа на этот вопрос. Можно, конечно, сказать, что Левин и Кити в «Анне Карениной» — это сам Толстой и его жена. Но это не так, вернее, не совсем так. Это реальность, уже превращенная в художественное творчество. И в жизни он сильно повлиял на нее, а она — на него. Толстой не был таким бесчувственным бревном, поверьте мне! И сидел рядом с женой, когда она родила первенца, и занимался с детьми — спортом, охотой, математикой, географией, астрономией, греческим языком.. Но, конечно, мама была ближе к детям, и они отмечают все это в мемуарах их.
В боксе в таких случаях рефери кричит "Брейк!" Мы с тобой не будем доказывать друг другу нашу "правду", потому что одной правды не существует. Это правда о Софье Андреевне и правда о Толстом. И вопрос только в том, чья правда нам с вами ближе и понятнее.
